Имя Ярви давно уже ассоциируется с известным дирижером эстонского происхождения Неэме Ярви. Он и сегодня в добром здравии, и продолжает концертировать и руководить лучшими оркестрами в разных странах. Мне всегда нравилось, как он интерпретирует и как выглядит за пультом. Но имя это звучит для меня приятно не только поэтому. Был и другой Ярви, который прожил со мной много лет и оставил о себе яркие и теплые воспоминания. Его полное имя было Ярви Ковердайл Старлайт. Так было записано в родословной.

Вы уже догадались, что он был собакой. Слово «собака», женского рода, по отношению к нему в моем сознании как-то не приклеивалось, и не только потому, что он был другого рода. Не приклеивалось также и слово «кобель», хотя среди собаководов это нормальный термин, и он обладал всеми признаками, и качествами, и повадками кобеля. Но слово это всё же грубоватое, не соответствовавшее его внешности (в моём представлении). Одна наша знакомая называла его лордом. А жители карпатских полонин, где мы с ним однажды прошлись, встречая его, шептали: це панский пэс. Так что для меня, да и для всех членов нашей семьи он всегда был только Ярви, или, ласкательно, Ярвуша. Вот посмотрите на него, это как раз в Карпатах, в начале семидесятых годов. Рядом – Галя, с которой вы, наверно, уже знакомы по рассказу о самодеятельной опере. Дальше появится и Володя, его вы видели в Фанских горах.

Но Ярвушей он стал не сразу, и имя Ярви дали ему не мы, а его первый хозяин. А мы у него были даже не вторые, а третьи. И тот, кто когда-либо имел дело с большими собаками, уже понимает, что это могло означать. Но мы тогда ничего не понимали, это была первая собака в нашей жизни. Собаку захотел Володя, я сопротивлялся дольше всех, но под напором троих – включая тёщу – скоро сдался. Какую собаку? Их так много разных. Галина сотрудница, которая была в курсе дел, порекомендовала одну «очень красивую». Первый хозяин продал её, потому что уезжал за границу. Второй, как я понял позже, просто не справился. Собака действительно оказалась красивой, молодой (немного больше года), красиво бегала и прыгала через перекладину. И мы клюнули.

Через два дня в нашем доме поселился ужас, Ярви стал хозяином положения. Он не отказывался от пищи, терпимо вел себя на поводке. Но систематически и без видимой причины приходил в состояие крайней злости – нас он не признавал. Это могло выглядеть так: сижу за письменным столом, он спокойно лежит рядом на полу, вдруг начинает рычать, зубы оскаливаются, губы дрожат, я пытаюсь его утихомирить словами, а он вцепляется мне зубами в ступню. Больно, но чувствую, что насквозь не прокусывает. Уже хорошо. Хватаю его крепко за шкирку и, пытаясь оторвать от ноги, говорю ему что-то угрожающее. В конце концов отпускает.

Тёщу он загонял на диван, она забивалась в угол и закрывалась одеялом. Гале он однажды во дворе вцепился в руку пониже локтя, не понравилось ему, что она его куда-то не пустила. Хорошо, что дело было зимой, толстое пальто, и рядом оказался опытный сосед-собаковод, который отхлестал Ярви своим поводком. Володю Ярви не трогал, наверно, понимал, что это ребенок, и это как-то говорило в его пользу.

Мы терпели две недели и, наконец, всё, больше не можем. Расклеили объявления на соседних домах и столбах. После нескольких холостых звонков появилась семья, проявившая реальный интерес. Молодые супруги и девочка, примерно володиного возраста; мы встретились около магазина, неподалеку от моего дома. Я спустил Ярви с поводка, чтобы они видели, что он хорошо ведет себя даже при большом скоплении народа. Обычно в таких случаях он спокойно ходил вокруг, не лая, никого не пугая и останавливая на себе взоры многочисленных прохожих.

Но в этот раз он никуда не ушел, сел напротив меня и не спускал с меня глаз. Покупателям он понравился, девочка была просто заворожена. Я объяснил, что пёс не простой, и придется проявить волю, чтобы его приручить. Они сказали – берем, но если у нас не получится, приведем обратно. Это для Ярви было бы уж слишком, и я твердо сказал: нет, если берете, то насовсем.

Ярви смотрел на меня не отрываясь, и у меня было полное впечатление, что он понимает, что происходит. Покупатели стали совещаться, а я подумал: если они сейчас откажутся, то всё, оставлю его себе несмотря ни на что.

Они не согласились, и я сказал: - Ну что, Ярви, пошли домой? Это он тоже понял. Я не стал брать его на поводок, и он спокойно пошел рядом, до самых дверей. Мои домочадцы молча одобрили моё решение. Трудности потом продолжались еще в течение года, но мы справились и стали лучшими друзьями. Летом, когда мы втроём отправлялись в поход, Ярви оставался с тещей на даче, и она ходила с ним в лес за грибами, к большому удовольствию для обоих.

Но однажды мы решили взять Ярви с собой на Карпаты, пусть посмотрит на мир вокруг. В аэропорту надо было взять для него билет. Залез Ярви на весы, они показали хорошо за тридцать. Смотрю, весовщик пишет в квитанции двадцать семь, и я указал ему на ошибку. Весовщик ответил, не поднимая глаз: - У меня тоже большая собака. Ну что ж, спасибо, мы с Ярви спорить не стали. В самолете он улегся в проходе и держался спокойно. Но при посадке повел себя вполне по-человечески, демонстрируя явные признаки морской болезни.

Мы собирались идти через горы, и добравшись до исходного пункта, поставили палатку, дело близилось к ночи.

Длина палатки была больше моего роста, и от пяток до входа было достаточно свободного места. Там и улегся Ярви. Ночью я проснулся от легкого храпа прямо над моим ухом. Осторожно протянул руку – это был Ярви, рядом со мной, вытянувшийся во весь рост. Так повторялось и все последующие ночи.

Рано утром мы были разбужены громкими голосами. Два человека верхом на лошадях, в форме объездчиков заповедника. - В заповедник собакам нельзя, собирайтесь и уходите. - А на полонинах тоже заповедник? - Везде заповедник. - А кто может разрешить? - Только управлящий.

К счастью, Управление было недалеко, и мы с Ярви вошли прямо в кабинет управляющего, благо секретаря у него не было. - Садись, - говорю я Ярви (так лучше был виден его роскошный белый воротник). А управлящему говорю: - Извините, не знал я ваших правил, что ж теперь делать? – Хорошо, говорит, идите, только всегда на поводке. Я предупрежу всех по дороге. Увидят, если не так – застрелят.

Спасибо и на том. Жаль, не удалось Ярви побегать по карпатским просторам и красивым буковым лесам, но кое что вкусил и он. Предствьте себе: большая старая береза. Но, оказывается, это и не береза вовсе, а дикая черешня. Ягоды красные и сладкие, Ярви они очень понравились.

Не хотелось быстро уходить отсюда, и Володя сплел для Ярви венок.

В конце пути, в Кобылецкой Поляне, мы поставили палатку на территории турбазы, оставили в ней Ярви, привязав его внутри к стойке палатки, закрыли вход на молнию и пошли в колыбу жарить шашлыки. Вскоре к нам подошел инструктор и говорит: - У вас собака? – Да, отвечаю, она в палатке, её не видно, не слышно. – А ну, пойдем посмотрим!

Подошли. Тишина. Инструктор постучал палкой по оттяжкам палатки – изнутри никакой реакции. Постучал по самой палатке, что-то громко приговаривая. Полная тишина. – А можно я внутрь загляну? – Только осторожно, говорю. Он начал расстёгивать молнию, и в этот момент Ярви бросился ко входу с грозным рыком. Инструктор отскочил, а я подошел и закрыл молнию обратно. И опять тишина. – Неплохо, - сказал инструктор и ушел, а я вернулся в колыбу, и потом мы принесли Ярви его порцию шашлыка.

Пришлось ему и побывать отцом своего потомства, но это было организовано и обыденно. Другое дело – случай, когда лорд повел себя лордом. В соседнем доме жила королевская пуделиха, крупная, почти с Ярви ростом. Однажды, едва мы вышли из подъезда, Ярви безошибочно побежал к этому дому: в этот момент хозяйка выгуливла свою леди, которая в эти дни была в состоянии особой привлекательности. Сначала Ярви решил завоевать её кавалерийским наскоком, но она уворачивалась, потом стала огрызаться. И когда Ярви понял, что всё бесполезно, он упал перед ней на локти передних лап и из его груди вырвался жалобно-умоляющий стон.

А в соседнем подъезде жила кошка, которая его любила, и он это знал. Если мы выходили гулять в тот момент, когда она сидела около своего подъезда, он не пытался её припугнуть, как делал это с другими кошками, и она потом шла за нами, на небольшом отдалении, а он искоса поглядвал на неё, проверяя, здесь ли она.

Вот таким был Ярви. Ковердайл Старлайт. И если б в то время дирижер узнал, что его именем назвали эту собаку, я не думаю, что он расстроился бы.

Иосиф Бененсон

18 августа 2011 г. (Posted by Iosif Benenson at 11:09 PM )